Аллегория

Жуткий монстр бился в предсмертной агонии. Крылья его были сломаны, изуродованы страшной силой его ненависти. Но в нём ещё теплилась жизнь, и в остатках этой жизниблестели неукротимые искры бессильной ярости. Он не смог бы взлететь, как бы не стремился к этому-но положение обязывало. И он рвал и метал, вырывая с корнем деревья и зарбрызгивая всюду пятна чёрной крови. Никто из охотников не желал приближаться к нему для честного и последнего боя-ибо в его ржавых когтях ещё было достаточно силы. Они стояли поодаль и подобно шакалам, ждали смерти великана.

Заметки о Москве.

          Москва-странный город. Величественное здесь соседствует с убогим, богатство-с нищетой. Пафосные девочки и самые дорогие шлюхи ходят по тем же улицам, что и вонючие грязные нищие. Самые грязные и омерзительные станции-по совместительству, главные дворцы и шедевры архитектуры подземного города. Но эти два мира никогда не пересекаются. Их отделяют друг от друга тонированные стёкла, зеркальные витрины, тёмные очки и охранники в чёрных костюмах. Может быть, они даже не знают о существовании друг друга.

         Старый Арбат... Это совершенно особенное место. Прибежище всех безумцев, гениев и неизвестных художников. Это Москва, которая не хочет быть Москвой-я никогда не был в Неаполе, Париже или Венеции, но мне кажется что они выглядят именно так. Огромный пешеходный проспект, стеснённый с двух сторон древними особняками. Здесь не слышно шума машин и почти не видно привычной суеты. Это город-ярмарка, крикливая ярмарка с цирком, шутами и нищими. Но это всё равно Москва. Об этом кричат замаскированные под старину новостройки, кричат заборы строительных площадок, кричит изрисованная граффити «стена Цоя», кричат вывески салонов сотовой связи и кафешек.

         Москва, у которой вырвали сердце. Перекрашенная баба, одевшая на себя все наряды и нанёсшая на лицо всю косметику которая у неё была. Москва, которая пытается кричать, требует твоего внимания и любви. Нищий, который хватает тебя за рукав и требует милостыню. Здесь нет плохого или хорошего, здесь просто всё...пошлое. Если в этой постоянной суматохе ты начнёшь что-то любить, то следующее что ты увидишь, заставит себя ненавидеть. Дешевая проститутка, возомнившая себя королевой. 

Иногда по ночам я чувствую огромную грусть и тоску, и боль в груди. Я слышу, как где-то далеко одним взмахом руки убивают ночных бабочек. И каждый раз, с кадым взмахом руки мой мир стаовиться беднее. Такие доверчивые, они летят на свет фонаря-и так нелепо умирают. Их мёртвые тела смахнут дворникоами с ветрового стекла автомобиля и даже не заметят, как закончилась ещё одна жизнь. Но я не смогу этого забыть. Я буду помниить.
Не убивайте ночных бабочек!

Он сидел, глубоко откинувшись на спинку кресла. Пустой взгляд его был устремлен в пустоту, а в иссия-синих потухших глазах блестели слезы. Но временами его взор вспыхивал неистовой энергией, а рука до боли и хруста костей сжимала верный меч.
Забрезжил рассвет, и первые лучи солнца упали на алые стяги Ингермана. Он вышел из палатки. Лицо его было мрачно-торжественно, а в очах блистал неистовый огонь. Непривычно резким движением он вскочил в седло. Конь дернулся, словно проснулся от дремы. По лицу Арамхара пробежала улыбка.
Войска уже были построены. При виде стройных рядов на в душе молодого полководца появилось какое-то внутреннее спокойствие и холодная уверенность.
-Воины Харланда!-голос его, подобно раскатам грома, разнесся по долине-Я зову вас на бой! На смерть зову я вас! Ура!
И огромное море, промедлив, ответило нарастающей волной-Ура!!! Ура!!!! Ураааа!!!!
И вскинул он свой меч ввысь, и окрасился клинок алым светом, словно струившимся изнутри него самого. И тысячи клинков взметнулись к небу, словно неистовый пожар, сжигающий души....

Она приходит все чаще
И долго стоит у распахнутой двери
Девушка с красивыми глазами
Которую называют Смерть.

Её нежный голос мне тихо шепчет
"Время еще не пришло"
Но я зову все призывней
Мне надоело ждать.

Вторая пуля

Очередь прошлась над нашими головами. Лейтенант качнулся и упал назад. Он лежал в окопной грязи, хлопая глазами и пытаясь понять, что же это он делает среди всей это суматохи. Васька, пригнувшись, схватил его за воротник шинели и оттащил подальше в проход. Прибежала Маринка, и, плача толи от страха, толи от отчаяния и бессилия, велела нести его в санчасть. Остановить кровь было невозможно, и все в роте понимали, что Степан Степанович уже не жилец. Это было скорее убирание с глаз долой еще одного напоминания о войне.
Лейтенант умер тихо, словно извиняясь за причиненные неудобства, он сказал простите-и затих. И от этого эта глупая и бессмысленная смерть казалась еще более жестокой и глупой. Все-таки он был последним, кто умел смеяться-заливисто, весело и громко-так, что от этого детского смеха казалось, будто и нету никакой войны, будто это не снаряды рвутся, а грохочет летний гром.
Говорят, первой пулей на войне убивают правду. Вторая пуля убивает смех.

-Впереди скалы!-раздался крик.
-Руль на правый борт! Якорь за борт!-скомандовал сеньор Де Лейва, отчаянно пытаясь перекричать шторм-Руби паруса!
Но огромная волна, словно игрушку, подхватила "Хирону" и швырнула её на скалы. Раздался треск ломаемых бортов и грохот падающих пушек-а затем все стихло, смешавшись с яростным воем бури.
Последней мыслью Франциска было воспоминание о Маргарите и солнечной Испании. Утром его тело прибило к берегу. Кольцо соскользнуло с похолодевшей руки и погрузилось в море...

-Пять минут до подрыва! Все быстро из воды!-на моторной лодке царило небывалое возбуждение. Взревел мотор, и маленькое судно устремилось к берегу.
-Если не успеем, придется искупаться. А водичка сегодня холодная, сентябрь все-таки.
Двое мужчин, только что вылезших из воды, согласно кивнули. Затем один из них, словно что-то вспомнив, опустил руку в подсумок и достал оттуда маленький невзрачный камень.
-Смотрите, нашел перед самым всплытием. Сынишка давно просил что-нибудь привести такое. Да осторожнее, хрупкий очень!
-Джек, это самый обычный камень. Таких полно на дне.
В этот момент лодку качнуло на очередной волне, и, пытаясь удержаться в равновесии, Джек сжал кулаки. Раздался хруст, и камешек, рассыпавшись в песок, выскользнул из его рук и упал на дно лодки.
Расстроенный, он наклонился..
-А вот это-совсем не обычно!-В его пальцах блеснуло маленькое золотое кольцо.-и еще два эскуадо.
-Неплохой улов за целый сезон раскопок!-заметил кто-то с иронией.
Но это было, наверное, самое ценное сокровище всего корабля. Маленькая кисть держит сердце и открытую пряжку.
"Мне нечего тебе больше дать"-гласила надпись.
Пролежав более трех сотен лет на морском дне, оно мистически блестело в лучах тусклого северного солнца...